Василиск, Василиско – в славянской мифологии мифический чудовищный змей; змея.
Василиск (латинское basiliskus, regulus от греческого basileus – «царь») увенчан гребнем в виде диадемы, а вылупляется, по поверьям, из петушиного яйца или из яйца, снесенного петухом и высиженного жабой (поэтому василиск может иметь голову петуха, туловище жабы, хвост змеи). Василиск способен убивать взглядом или дыханием – от его дыхания сохнет трава, трескаются скалы. Чтобы спастись от василиска, нужно показать ему зеркало. Страшится он и крика петуха. В бытующих великорусских поверьях упоминания о василиске редки. Есть некоторое (хотя и очень отдаленное) сходство между василиском и вылупляющимся из петушиного яйца змеем. Василиско – одно из традиционных названий змей в заговорах. Образ завораживающего взглядом василиска (развитый своеобразной ассоциативной игрой: василиск – василисковый – васильковый) нашел отражение в представлениях крестьян об особых качествах василькового цвета – опасного, завораживающего, «бездонного». Соответственно оказались связанными василиск и васильки: на Василисков день (4 июня) запрещалось пахать и сеять, из опасения, что в поле вырастут одни васильки.
Великан, обычно в славянской мифологии называется - ВОЛОТ, ВОЛОТ – великан, богатырь.
Волоты, по поверьям, – некогда населявшие землю гиганты, богатыри. Волотками могут называть курганы, которые считаются могилами древних исполинов и богатырей, «первонасельников и первопредков»: «Сии страшилища были великаны... то же, что у греков гиганты», – писал в конце XVIII в. М.Чулков. В. Даль так характеризует связанные с волотами поверья: Волот – «гигант, великан, могучан, магыт, могут, юж. – велетень (Юг); богатырь, человек необычайного роста, а иногда и силы. В волотах сказочных, в богатырях, сила соединяется с ростом и дородством; остатки их народ видит в костях допотопных животных, а в Сибири говорит, что целый народ БОЛОТОВ заживо ушел в землю» [Даль, 1880
Вервольф - В народе считали, что это превращенный колдуном в волка человек и потому он сохранял полное сознание своей принадлежности к роду homo sapiens, и только внешне походил на зверя. То есть русские оборотни были всего-навсего добрыми волками... Считалось, что вернуть ему прежний человеческий вид - вполне реально: для этого следовало надеть на вервольфа снятый с себя пояс, в котором были сделаны узлы, при навязывании которых каждый раз произносилось: "Господи, помилуй". Облачившись в такой пояс, "волк" тут же терял шкуру и представал в человеческом облике. Проклятые и некрещеные дети или ведьмы могли принимать разные вещественные виды и затем тоже оборачиваться в животных.
Вешница сорока - Опасная птица - оборотень; ведьма птица в славянской мифологии. Представления о птице - предвестнице, предсказательнице и об оборачивающейся сорокой ведьме-вещице объединены распространенным в поверьях XIX-XX вв. у славян образом вещицы, вещейки (реже вещуньи). Сорока - один из обычных обликов ведьмы, упоминания о котором постоянно встречаются в историко - литературных памятниках. В XIV в. митрополит Алексий заклинал ведьм - сорок. Заклинал их согласно народному преданию Иван Грозный. По царскому указу навезли со всех сторон в Москву ведьм и переметчиц "и рассадил их по крепостям со строгим караулом, чтобы не ушли. Тогда царь отдал приказ, чтобы всех привели на площадь. <...> Вышел сам царь на площадь и велел обложить ведьм соломой. Когда навезли соломы и обложили кругом, он приказал запалить со всех сторон, чтобы уничтожить всякое колдовство на Руси. Охватило полымя ведьм - и они подняли визг, крик, мяуканье. Поднялся густой черный столб дыма, и полетели из него сороки, одна за другою - видимо-невидимо... Значит, все ведьмы - переметчицы обернулись в сорок и улетели обманули царя в глаза.. (Тамб.обл.) Обернувшись сороками, ведьмы - вещицы (чаще всего две) могут действовать как "обычные ведьмы: выдаивать коров, портить людей (реже летать на шабаш, красть Луну). Своеобразное занятие, характеризующее сороку-вещицу (обычно бесхвостую), - похищение плода из чрева беременных женщин. Ведьмы - сороки летают ночью по домам и крадут еще неродившихся младенцев, зменяя их головнями, вениками, кусками сырой свинины. (Перм.Обл.)"голиками, лягушками, которые потом рождаются с даром слова" (Самар.обл.) Вещицы летают с едва заметным синим огоньком. По поверьям Томской губернии, ведьмы - вещицы проникают в дом через неблагословленные трубы. Даль (1880г.) приводит такое общерусское поверье: Две ведьмы могут вердить беременной по большей части в отсутствием мужа. Чтобы оградить себя от них, женщина, есди она спит одна, должна иметь при себе пояс мужа или иные принадлежащие ему вещи. Ведьмы - вещицы опасны тем, кто ложиться спать не перекрестившись или спит без креста, без пояса, навзничь. Появляясь в избе, сорока-оборотень словно парализует беременную, которая не может пошевелиться. Вещица, птица людоедка - воплощенная судьба и смерть однотвременно (представления о смерти как о похищении, поедании - одни из древнейших).
Водяницы - водяные девы - по верованиям древних славян, жены или дочери водяных, живут в реках, озерах или колодцах. Не злобны, но проказницы. Путают у рыбаков сети, могут сломать плотину или мост. В отличие от русалок не имеют хвоста. Водяниха, водяница – дух, обитающий в воде или показывающийся у воды. Водяниха – женщина с длинными распущенными волосами. Чаще всего водяниху видят, когда она сидит на камне и расчесывает волосы, но при появлении человека тут же исчезает в воде, реже – угрожает ему. По свидетельству из Новгородской губернии, «водяных женщин видят редко... Священник Заболотской церкви отец Андрей шел ночью через плотину к больному. Увидел женщину, чесавшую золотые волосы. Хлопнул ее по заду. Она сказала: «Хорошо, что на тебе сумочка [что имеет в виду рассказчик – не ясно], а то я бы тебя утащила». От новгородцев можно услышать о водяной бабе, которая появляется на том месте, где мельник «отдал головы людей» (посулил их водяному). Описания водяних, рассказы о них, как правило, лаконичны. Одно из исключений составляет повествование из Олонецкого края о «речезерской водянихе», пасущей свое стадо, и старике Савке, сумевшем обойти стадо с иконой и похитить коров. Водяниха борется с Савой, он вырывает ей косы и этим лишает ее сил. В сюжете из Орловской губернии «голая простоволосая баба» чешет волосы гребнем, который затем подбирают рыбаки. Из-за этого у них путается невод. Иногда водяниху (водяницу, водяву, водявку) отождествляют с русалкой (Сарат., Перм.) или с женой водяного (Арх.). В. Даль сообщает, что водяница – русалка, но при этом она «утопленница из крещеных» [Даль, 1880]; на Ярославщине «моющуюся в бочагах длинноволосую женщину» считали «водяным шишком». В тех районах, где отмечены названия женского духа воды – водяниха, водяница, водяновка и т.п. (Арх., Олон., Новг., Нижегор., Костр., Свердл., Ср. Урал.), – это, скорее всего, самостоятельный мифологический персонаж, связанный с водой и с колдовскими действиями у воды (и, видимо, – с колдовством над водой, стихиями). Водяная женщина сходна с русалкой, но с русалкой «страшной», образ которой традиционен для северной и северо-восточной, несколько реже – центральной России. Водяная женщина – образ достаточно древний, представляющий персонификацию стихийных сил, существо, которое почти не вступает в отношения с человеком, а лишь «проявляет» свое присутствие, возникая и исчезая у воды.
Водяной дедушка - в славянской мифологии - хозяин разных вод. Водяные пасут на дне рек и озер стада своих коров - сомов, карпов, лещей и прочей рыбы. Командует русалками, ундинами и прочими водными жителями. Вообще он добрый но иногда любит водяной побаловаться и затащить на дно какого нибудь зазевавшегося человека, чтобы он его развлекал. Утопленники кстати тоже ходят в услужении у водяного. Водяного представляли в виде голого обрюзглого старика, пучеглазого, с рыбьим хвостом. Он опутан тиной, имеет большую окладистую бороду, зеленые усы. Мог обернуться крупной рыбой, ребенком или лошадью. Обитает чаще в омутах, любит селиться под водяной мельницей. Он способен разрушить запруды, потому его надо умилостивить, принося в жертву какое-нибудь животное. Особой силой наделялись родниковые Водяные, ведь родники, по преданиям, возникли от удара молнии Перуна - самого сильного божества. Такие ключи назывались "гремячими" и это сохранилось в названии многих источников. Иногда водяной словно являет собой всю реку: пена – это у водяного слюна со рта бежит, а тина – «это волосья евоныи, он как осерчает, так и зачнет волосы-то выдирать с головы да с бороды, только клочья летят. Он лохматый-прелохматый, – волосья-то предлинные, длинные... Станет он свои кудри расчесывать чесалом (гребнем), ну и запутляется, потому горазд кудрявый уродился... Сучья-то чесало самое и есте, ему таким не дойдет, как у нас бабы да девки чешутся, потому башка больно неохватиста, что твой котел... Ну вот, как он это чесанет себя с сердцов-то... волосья на сучьях и остаются <... > Он вытащит-то прядь, а на место ее чуть что не копна вырастет» (Новг.). По записям из Нерчинской области, у водяного волосы и борода длинные, из тины, а тело в рыбной чешуе.
Рыба – традиционный облик водяного, хотя чаще всего он то рыба, то человек; и рыба, и человек или ездит на рыбе. Любимый «конь» водяного – сом (Тамб.) [Даль, 1880]. Водяной может быть «щукой без наросного пера» (Вятск.); может «напоминать налима» (Волог.); быть просто «громадной рыбой» (Волог.) или рыбой, ведущей себя необычно: «Один мельник ловил рыбу ночью. Вдруг к нему в лодку вскочила большая рыбина. Мельник догадался, что это водяной, и быстро надел на рыбу крест. Рыба жалобно стала просить мельника отпустить ее... Наконец он сжалился над водяным, но взял с него слово никогда не размывать мельницу весною» (Новг.). По общерусским поверьям, водяной может быть человеком с рыбьим хвостом вместо ног. Водяной-полурыба имеет особое название – навпа (Смол.) или павпа (Костр., Смол., Нижегор., Том., Якут.) [Черепанова, 1983]. Кроме рыбьих обликов, водяному свойственны и птичьи. Чаще всего водяной бывает именно обитающей на воде птицей – лебедем (Тульск., Олон.), селезнем (Юг), гусем, точнее, человеком с гусиными руками и ногами (Олон.). В рыбьих и птичьих обликах водяного отразились естественные представления о том, что рыбы и водяные птицы – «хозяева» воды. Еще в I тысячелетии н.э. восточные славяне «нарицали реку богиней», а «зверя, живущего в ней», – богом. Водяной может быть и собакой (Арх., Петерб.), черной кошкой (Волог.), свиньей (Новг.). Одно из самых излюбленных обличий водяного (точнее, его любимое животное) – лошадь (реже – корова): водяной появляется в виде лошади, коровы, старика или женщины с длинными волосами (Олон., Сев. Дв» Лен., Волог., Новг., Костр., Твер., Пенз.). По общераспространенным поверьям, водяной любит лошадей, имеет табуны и стада коров, которых время от времени (например, на Новый год) выпускает пастись к устью реки (Сев., Сиб.). Если приметить такое стадо и успеть обежать его с иконой, то можно получить коров водяного. Крестьяне Архангельской губернии считали, что подходить к стаду водяного опасно – завербует себе в прислужники. В рассказе, записанном в Поволжье, водяной с арканом бегает по острову за белой лошадью: «Горбоносый старый старик, волосы до пят, всклокочены, бородища по пояс, глаза так и искрятся, как звезды, то затухнут, то загорятся. Сам такой грязный, зеленый, волосы как бодяга!» Лошадь (живая или сдохшая) или лошадиный череп, которые бросали в воду, были традиционными жертвами, подарками водяному. Водяной хозяин часто предстает и человеком. Он «ходит нагой или косматый, бородатый, в тине, иногда с зеленой бородой» [Даль, 1880]; водяной похож на обычного человека (Арх.), он как человек, но почернее (Олон.), у него очень длинные волосы (Волог.). Водяной может быть и ребенком, «недоросточком с пестрыми волосами» (Олон., Вятск.). Появляется он и высоким здоровым мужиком, который «с лица черен, а голова как сенная копна» (Олон.).
Как и русалки, водяные женщины, водяной хозяин любит расчесывать свои длинные волосы (почему иногда именуется «кум Гребень») [Успенский, 1982]. Такое расчесывание, видимо, колдовское занятие, связанное со способностью водяных хозяев повелевать стихиями (см. РУСАЛКА). В XIX в. среди русских крестьян были популярны рассказы о гребне водяного (о гребне русалки, водяной женщины): нашедший такой гребень должен был вернуть его водяному, иначе его ждали беды. По поверьям Тульской губернии, водяной хозяин подобен лешему, только шерсть у него белая. Водяной может быть схож и с чертом: он «мохнатый, как метла» (Новг.); с длинным хвостом (В. Сиб.); черный, в шерсти (Новг.); с рогами (Тульск.); лохматый, черный, с хвостом (Арх.). Часто он прямо именуется чертом (Волог., Костр., Нижегор., Орл., Вятск.). Один из наиболее распространенных обликов водяного – старик с длинной седой или зеленой бородой (Арх., Олон., Волог., Тульск., Тамб.), дед в красной рубахе (Яросл.). В Олонецкой губернии лембой – царь водяной – невысокий старик с седыми распущенными волосами и длинными руками. Он ходит с палицей. В Архангельской губернии водяной хозяин – дедушко водяной с бородой по пояс. Ряд исследователей считает, что в этом облике водяного отразилось представление о нем не только как о «хозяине» стихии в человеческом облике, но и как о «водяном деде, прадеде», то есть о предке. В человеческом образе водяного, видимо, отражены и представления о нем как о покойнике; по общераспространенным поверьям, водяной хозяин «утаскивает к себе» тонущих людей; некоторые из них впоследствии также становятся водяными. Показываясь людям, водяной может принимать и обличье их знакомых, соседей, родственников. Водяной часто имеет «смешанный» облик: у него собачьи ноги и туловище с шерстью как у выдры (Сургут.); днем он рыба, а ночью – старик (Тамб.). Водяной имеет «коровье брюхо, лошадиные ноги, островерхую шапку» (Вятск.). Водяной хозяин высокий, оброс мохом и травой, у него черный нос величиной с рыбацкий сапог, глаза большие, красные; он может принимать вид толстого бревна с небольшими крыльями и летать над водою (Волог.); у водяного борода и волосы зеленые, а на исходе луны – белые (Орл.). Водяной – одетая моховым покровом щука, которая держит морду на воде (Новг.); у водяного – длинные пальцы, вместо рук – лапы, на голове – рога; или коровьи ноги и хвост (Смол.). Водяной с длинными волосами (или с небольшими рогами), тело его в чешуе, пальцы рук и ног длинные, между ними – перепонки (Волог., В. Сиб.). Особо склонный к метаморфозам водяной, который, образно говоря, «плещется то человеком, то рыбою», – воплощение своенравной стихии воды: «Мужики деревни Заватья рассказывают, как они ежедневно, в продолжение двух недель, были свидетелями игры водяного. Смотрят на реку – тихо; вдруг вода заклубится, запенится и из нее выскочит что-то такое, чего нельзя назвать ни человеком, ни рыбой. Чудо скроется, и опять все тихо, а в полверсте от того места клубится и пенится вода и выскакивает опять то же чудо» (Арх.).
Тем не менее, при всем кажущемся многообразии обликов водяного, набор их, в общем-то, ограничен. Водяной – это и наиболее почитаемые, отмеченные в поверьях существа, связанные с водой, – некоторые рыбы, водяные птицы. Водяной – «хозяин» дарующей жизнь и урожай воды, соответственно и «хозяин плодородия». Он может принимать традиционный облик «индоевропейского демона плодородия» – коня [Лосев, 1982]. По своей независимости, коварству, непредсказуемости водяной в поверьях соотнесен с чертом (и, видимо, с обликами черта, нечистого духа – собакой, кошкой). Многоликий образ водяного как бы одновременно содержит в себе все стадии формирования представлений о водяном хозяине (от «живой» стихии и «бога-зверя в ней» – к «хозяину» стихии в человеческом облике), (Само название водяной появилось в России, видимо, не ранее XVII в. До XVII в. водяному соответствовали водяной нечистый, водяные демоны средневековых житий, повестей, лешая и водяная сила в заговорах XVII в.) Семью водяного крестьяне обычно не описывают подробно. Иногда говорится, что «водяные живут домохозяевами, с семьей», и у них есть жены, которые безобразны (Арх., Вятск.). Есть у водяных и дети, которых порою ловят и отпускают за выкуп рыбаки. Мужики, «неводя рыбу, вытащили из озера сетьми ребенка; ребенок резвился, играл, когда опускали его в воду, и плакал, томился, если вносили его в избу. Мужик-рыболов, поймавший ребенка, сказал ему однажды: «Слушай, мальчик, больше тебя томить я не буду, пущу к отцу в озеро, только услужи и ты мне: я по вечеру расставлю сети, нагони, дружок, в них побольше рыбы». Ребенок, сидевший на шестке, задрожал, и глазки его засверкали. Мужик расставил крепкие сети на озере, посадил ребенка в ушат и, вынесши на берег, бросил в воду. Поутру приходит мужик осматривать сеть: полна рыбы!» (Арх.). Обитатели дома водяного – чертенята (Вятск.); у хаты водяного множество детей-чертенят, шумно, играет музыка (Тульск.). (Правда, по сообщению из Архангельской губернии, своих детей у водяного нет, и поэтому он топит купающихся ребятишек.) В повествовании из Новгородской губернии работник видит, как водяной с семейством обедает под мельничным колесом. Жен водяных иногда именуют «водянихами» и «русалками», но, по общераспространенным поверьям, водяные обычно женятся на утопленницах или «отсуленных» им девушках. Жители Архангельской губернии рассказывали о тоскующей по земле девушке, ставшей женой водяного, которая пыталась вернуться домой и погибла. В тех же местах записан и другой сюжет о том, как девушка влюбляется в водяного, ходит к речке, и в конце концов он берет ее водяной к себе. Среди вятичей бытует своя версия о женитьбе водяного: он женится на девушке, «отсуленной» ему матерью (мать долго не может выдать дочь замуж и сетует: «Хоть бы водяной женился»; (водяной в облике зажиточного мужика приезжает и увозит дочь, которая затем живет у него и умирает после родов). Популярен среди русских крестьян XIX-XX вв. и сюжет о старушке, принимающей роды у жены водяного. Иногда водяной пытается ходить (и ходит) к понравившимся или заклятым девушкам, женщинам, вдовам. Водяной живет со вдовой, а затем уносит свою «некрещеную» половину ребенка (Олон.). Такие сюжеты напоминают средневековую «Повесть о бесноватой жене Соломонии», где водяные демоны осаждают несчастную Соломонию, рожающую от них детей. По поверьям Русского Севера, водяные (более сохранившие облики «живых» стихий) женят своих детей между собой. Их свадьбы сопровождаются стихийными бедствиями – не только наводнениями, но и возникновением новых рек, исчезновением озер. Вообще же водяных «бесчисленное множество в воде» (Волог.); при этом в самом маленьком пруду или ручье есть свой водяной. Среди водяных могут быть и старшие над другими; им подвластны водяные-утопленники, пока не отыщут себе замену (Тульск.). Водяные распоряжаются определенными территориями в воде и могут даже распределяться «по погостам», «по церковным приходам» (и вообще любят селиться возле церквей – Олон.). Есть среди них и царь, «обходящий дозором свое царство» (Сев., Смол., Тамб.), но чаще, особенно на Русском Севере, старший водяной похож: на «большака с седой бородой», его старшего в крестьянской семье. Излюбленные места жительства водяных, по общерусским понятиям, – омуты (особенно у мельниц), водовороты, глубокие и опасные места на реках и даже «бездонные болота» (Новг., Смол.) и «провалы под землей», куда, по мнению крестьян Тамбовской губернии, водяные уходят жить на зиму (вместе с русалками и утопленниками): «Находятся они [жилища водяного] глубоко под землей. Ход в них открыт всегда и для всякой нечисти. Водяной уходит туда через отверстия в русле, таинственные отверстия эти бывают во всяком озере».Верят, что дедушка водяной «живет в мутной воде у мельницы», – сообщал в конце XVIII в. М. Чулков [Чулков, 1786]. Жилищем водяного может быть дворец (Смол., Орл.), но обычно это палаты, хата, крепкий (или, наоборот, пустой) крестьянский дом (Арх., Олон., Новг., Ряз., Тульск., Калуж., Орл., Самар., Вятск.). Жилище водяного обычно подробно не описывается – это омут, река, озеро или нечто неопределенное под водой, «ровно омут какой» (Самар.). «Занятия» водяного разнообразны. Вода – насущно необходимая, всеохватывающая стихия, и водяной в поверьях некоторых районов России предстает существом почти универсальным. Он (особенно в обличье коня, животных) «хозяин» не только определенных территорий (даже вне воды), но и погоды, плодородия: водяной поднимается над землей тучей, он может создавать реки и озера, двигать острова (Олон.); водяной изменяется вместе с луной – он юноша на молодике, а на ущербе – старик [Максимов, 1903); водяной владеет скотом; он дает урожай (рожь) (Тульск.); «нерестится» или «свадебничает», когда цветет рожь (Олон.).
Видимо, именно как существа, связанные со всеобъемлющей стихией воды, водяные обитатели наделяются способностью знать и предсказывать будущее. Один из распространенных способов гаданий – у проруби на конской или коровьей шкуре: «Носят кожу коровью или коневую к проруби, и тамо садятся на нее, очертясь кругом от проруби огарком... По времени выходят из проруби водяные черти, взяв кожу, и с тою особою, которая сидит на оной, загадавши, носят мгновенно в дальние расстояния, например: в дом будущего жениха и прочая. По окончании же сей работы желают присвоить себе сидящую на коже и с великим стремлением летят к проруби, дабы погрузиться с нею в воду, где успевать должно выговорить при самой проруби «чур сего места», чем спасти себя можно, а инако следует неминуемая погибель» [Чулков, 1786]. Могущественный водяной хозяин, от которого зависят многие стороны бытия человека, в русских поверьях наиболее ярко проявляет себя все же как «хозяин» рек и озер. В первую очередь от него зависит удача рыбаков и благополучие мельников, пчеловодов, участь всех людей, находящихся у воды или в воде. Отношения водяного с рыбаками описаны не очень подробно: традиционно водяного «кормят», угощают (крошками хлеба, остатками вина), бросают на воду табак и приговаривают: «На тебе табачку, а нам дай рыбки». Ему возвращают, кидая в воду, и первую выловленную рыбу или часть улова. В Вологодской губернии рыбаки бросали в воду худой сапог с портянкой: «На тебе, черт, обутку, загоняй рыбку». «На Онежском озере рыбаки накануне Николина дня (19 декабря) делают на берегу похожее на человека соломенное чучело, надевают на него портянки и рубаху и в дырявой лодке спускают его на воду. Разумеется, оно тонет. Это и является жертвой. Чтобы лов был удачным, севернорусские Вологодской губернии первую забитую острогой рыбу закапывают в землю» [Зеленин, 1991]. Водяного хозяина дарили, угощали не только рыбаки, но и жившие близ рек, озер крестьяне. Обычно весной, при пробуждении водяного, для него бросали в воду (топили) сдохших или живых лошадей, бараньи головы, петухов, хлеб, масло, мед с приговорами, например: «На тебе, дедушка, гостинец на новоселье, люби и жалуй нашу семью». Жертвовать водяному могли на Николины дни (22 мая и 19 декабря) [Успенский, 1982], и на Никиту-гусятника (28 сентября). В рассказе из Орловской губернии дружный с водяным поп каждый год привозит ему и вываливает в воду воз испорченного хлеба. Водяной хозяин следит за своими владениями и требует соблюдения при ловле рыбы определенных правил. Он может забраться в невод, порвав его и спутав, если невод плохо починен или вязан в праздники (Олон.). Он не любит шумных людей, не переносит, когда у воды поминают зайца, медведя, попа, дьяка, Господа Бога и вообще много и без дела болтают: «Около зимника есть заездок. Дядя Степан говорил, что в этом месте много попадает рыбы, только не надо ничего говорить. У меня из рук три раза верши вышибал. Я как увижу рыбу, каждый раз и скажу: «Ну Слава Богу, много рыбы!» И каждый раз как треснет по верши, так всю рыбу и опустит. Вестимо, водяному нелюбо было, что Бога вспомнил, ну он и не давал рыбы-то» (Новг.). Как отзвук веры в необходимость выкупа водяному за выловленную в его владениях рыбу звучит повествование из Вятской губернии, где водяной – «большая щука без наросного пера» – разгоняет рыбу в затоне. Ранив щуку острогой, рыбаки ожидают мести водяного хозяина. Они приготавливают у костра изображающее рыбака чучело, которое, в свою очередь, пронзает острогой появившийся у костра водяной. Водяного можно было, по поверьям, и поймать, отпустив потом за выкуп. Чаще же неуловимый и своенравный водяной шутит над рыбаками: рвет удочки, сети, заталкивает в них веники, разгоняет рыбу и т.п. Крестьяне верили в особую связь водяного и мельников. Поскольку водяной представлялся обитающим преимущественно в омутах, у мельниц и мог особенно вредить им (сносить водой, разрушать и т.п.), то постройка мельниц обычно сопровождалась жертвами водяному. В Новгородской губернии под водяное колесо бросали мыло, шило, голову петуха. Мельники жертвовали водяному муку, хлеб, водку, лошадиные черепа; зарывали под дверь мельницы черного петуха и три «двойных» стебля ржи; держали на мельнице животных черной масти и носили при себе шерсть черного козла (считалось, что водяной любит черный цвет). Мельник и водяной заключали своеобразный союз, ходили друг к другу в гости. Последствий договора мельника с водяным крестьяне очень опасались: по поверьям, чтоб мельница стояла благополучно, водяному было необходимо «отсулить» (пообещать и отдать) одного или нескольких человек (например, из прохожих), которых мельник, в представлении крестьян, хитростью заманивал к омуту и сталкивал в воду. Крестьяне ряда губерний верили, что заключивший договор с водяным нечистым мельник на сорок дней после своей смерти становится еретиком (Самар., Вятск.). Водяной считался и покровителем пчеловодов (среди русских крестьян бытовала вера в то, что первые пчелы «отроились» некогда от лошади, которую заездил и бросил в болоте водяной дед: у «меда водяного», по поверьям, водянистый вкус, а соты круглые). Пчеловоды дарили водяного накануне Преображенья (19 августа); ночью, до петухов, топили первый рой или первак в болоте, считая, что это оберегает и от больших разливов [Максимов, 1903]. Водяной хозяин вступает в разнообразные отношения с людьми: он может попросить их рассудить его спор с другим водяным, защитить (Новг., Олон.). Водяные приглашают людей к себе в гости (Вятск.); щиплют за ноги купающихся девушек (Арх.); «озерский водяник» ворует репу (Волог.). Водяной гостит у лешего, играет в кости (Олон.). Водяной не прочь поплескаться, пошуметь, похлопать в ладоши. Он любит всплывать на поверхность реки или озера при свете луны и беседует при этом сам с собой (Тульск.). По одним поверьям, водяной боится грозы и посылаемых в него пророком Ильей молний, по другим – напротив, празднует Ильин день (Арх., Сиб.).
Согласно распространенным повсеместно в России представлениям, от водяного зависит участь купающихся, да и просто находящихся у воды людей. Крестьяне были убеждены, что люди обычно тонут «не от своей вины» – их топят разнообразные водяные существа, в том числе топит использующий малейшую оплошность человека водяной. В Архангельской области еще недавно говорили, что утонувшего «утащил чертушка». По рассказу из Новгородской губернии, когда отыскивали утонувшую девушку, «то ныряли в воду. Один мужик нырнул, нашел девушку и хотел ее вытащить за волосы, но на ней сидела свинья. Он другой раз нырнул – то же самое. Приготовляясь нырять в третий раз, он перекрестился. Водяной – это был он в образе свиньи – скрылся. Утопленница была вытащена, но к жизни ее не удалось возвратить». В повествовании из Тульской губернии тонущего бьет крыльями и клювом, губит сидящая у него на голове белая лебедь. Едва ли не повсеместно существовал запрет купаться без креста или не перекрестившись, иначе утащит водяной. В Сургутском крае говорили, что водяной особенно любит «парное тело», поэтому старается утащить людей, обмывающихся в холодной воде после бани. Водяной похищает неосторожно помянувших его у воды людей: близ воды нельзя ругаться и поминать черта (Яросл.); водяной не любит разговоров про себя близ воды или на воде – утопит, утянет (Вятск.). По рассказу из Олонецкой губернии, когда одна из ехавших в лодке девушек сказала, что хотела бы взглянуть на подводное царство, из реки поднялся водяной и утащил ее. Связанный с календарным, лунным и особенно суточным ритмом, водяной опасен в Иванов, Петров, Ильин дни (более всего в ночи на эти дни), во время цветения ржи (Олон.), когда он «играет и требует жертв» (Арх.), детей в это время не пускают купаться (Олон.).«Время водяного» – полдень, полночь и вообще весь период между заходом и восходом солнца. В некоторых районах России крестьяне, опасаясь водяного хозяина, избегали проходить ночью у воды: вода после заката вообще отдыхает, и тревожить ее нельзя. Похищение человека водяным в многочисленных рассказах русских крестьян порой ничем не мотивировано: водяной здесь воплощает судьбу, рок. В одном из самых популярных в XIX-XX вв. сюжетов водяной показывается на том месте, где должен утонуть человек, со словами: «Судьба есть, а головы нет» (Олон.); после этого кто-то обязательно тонет. В рассказе из Тульской губернии водяной хозяин тоже определяет судьбу попавшего к нему человека, однако, выяснив, что тому «не время тонуть», отпускает его на землю. Нередко водяной «сильно плещется» перед утоплением человека (Новг.); при этом даже предупрежденный появлением водяного человек невольно идет навстречу судьбе и погибает. «Дело было около Петрова дня. Стоим мы раз на палубе и видим, что кто-то выскочил из воды, а потом в воду как хлопнется и скажет: «Есь рок, да человека нет». И это сказал три раза. Дня три все так высовывался и говорил. На четвертый-то день ходили по берегу три прикашшика. Вот один прикашшик и говорит: «Ребята, я выкупаюсь!» И стал разоболокаться. Другие прикашшики стали его отговаривать и говорили, что черт недавно дековался. Но он говорил, что ему становится тошно. И разделся. Прикашшики не отпустили его в воду, а взяли и облили его водой. Он тут же и умер...» (Новг.). По поверьям, душу утонувшего водяной берет к себе «в присягу», а тело выбрасывает (Вятск.) или подменяет чуркой, двойником утопленника (Арх.). Человек, попавший к водяному хозяину, может и возвратиться на землю, обманув его (Самар.); но это случается очень редко. На Тамбовщине считали, что утонувший остается слугой водяного до тех пор, пока не найдет себе замену, то есть кого-нибудь не утопит. Но и тогда он не покидает подводного царства, а сам становится водяным. В целом же многоликий водяной не столько зол, сколько непредсказуем и двойствен, «играет» вместе со стихией воды; он существо столь же опасное, сколь и необходимое, как и сама вода, которой в поверьях русских крестьян уделено одно из ведущих мест.
Волкодлак - воины-оборотни из свиты Ярилы и Велеса., полулюди - полуволки по верованиям древних славян. Внешним признаком волкодлака является растущая на голове волчья шерсть (длака), заметная уже при рождении. От нее и происходит данное славянское наименование.
Мотив превращения человека в волка распространен в фольклоре всех европейских стран, а так же Кавказа, что свидетельствует о глубокой древности его происхождения. Известен мотив превращения в волка при надевании волчьей шкуры. Предполагалось, что при ее снятии происходило обратное превращение. Человек мог стать волкодлаком и благодаря колдовству. В литовском фольклоре подобных персонажей называли вилктаками. При этом считалось, что превращение осуществляется при надевании заколдованного пояса (приевита) или перешагивания (перекувыркивания) через пень в который был воткнут нож. Необходимо было произнести соответствующий заговор: "Именем дьявола, да стану я волком, серым, быстрым, как огонь". По поверьям, волкодлак, как и настоящий волк, нападал на людей и животных. В то же время известны рассказы о том, как заколдованный человек стремится преодолеть силу колдовства, не причинять вред никому. В этом случае он также отказывается есть сырое мясо. Считалось, что после смерти волкодлак может стать упырем, поэтому перед погребением ему следовало завязать рот или вложить в него монету.
Волосатка - По славянским поверьям -домовиха, жена домового. Занимается хозяйством и всеми теми же делами что и домовой.
«Смотри, у речки тебя волосатик поймает» (Тул.); «Волосатик бы тя взял, – кричат в ярости» (Волог.). С волосами, волосом связан целый комплекс представлений русских крестьян: волосы это и волосы человека, и «волосы животных» – шерсть; и волокна, и стебли, и нити, и живые существа (в том числе черви, змеи), и даже струи («волосянка» значит «кровеносный сосуд», а «волоша, волошка» – «река, проток реки»). Короче, волос – это то, что, с одной стороны, живо, необходимо для жизни и растет, развивается, а с другой – связывает и скрепляет; это волокно, нитка, струйка и одновременно вечно ткущая нить жизни, пронизывающая все сущее (так, например, березы в Троицких песнях «ткут» зеленый покров земли; являющаяся перед бедой, переменами в доме прядущая кикимора «прядет нити судьбы» его обитателей; с веретеном в реке изображена в росписи Софийского собора и Богородица). С обилием «волос-волокон» – густотой и длиной волос человека, шерсти животных, злаков в поле связываются представления о плодородии, плодовитости, богатстве, силе (чем более мохнат являющийся человеку во сне домовой, тем благополучнее будет судьба дома, хозяйства). «У меня сила состоит в волосах», – часто заявляют герои волшебных сказок. Наделяемые особыми силами мифологические персонажи обычно волосаты и мохнаты; это их родовой признак, который подчеркивается названиями волосатик, волосатка. Кроме того, длинные, косматые волосы, шерсть лешего, водяного, овинного, черта – напоминание о традиционной связи их с животными (леший – медведь, волк; овинный – медведь и т.п.) и с растительностью (леший – олицетворение леса, водяной – реки с водорослями). Волосатик-бог, упоминаемый в заговоре (Сев. Дп.) может быть соотнесен с Волосом (Белесом), но, скорее всего, это особо уважительное обращение к персонажам низшей мифологии – волосатикам и волосаткам.
Отправлено: 28.03.14 22:25. Заголовок: Волот — в славянско..
Волот — в славянской мифологии - великан-богатырь. Волоты, по поверьям, — некогда населявшие землю гиганты- богатыри. Волотками могут называть курганы, которые считаются могилами древних исполинов и богатырей, «первонасельников и первопредков»: «Сии страшилища были великаны <...> то же, что у греков гиганты», — писал в конце XVIII в М. Чулков. По сообщению Ф. Буслаева, велеты или волоты, чудаки — < первобытные жители Сибири, от которых будто бы остались курганы» (Ирк.) <Буслаев, 1861>. М. Н. Макаров отмечает, что останками древних богатырей, «костьми богатырскими» иногда почитались ископаемые кости мамонтов: «В округе Переславля-Залесского один помещик употреблял плоскую Мамонтову кость вместо печной заслонки, добрые люди звали эту кость ребром Добрыни Никитича» < Макаров, 1838>.
В. Даль так характеризует связанные с волотами поверья: волот — «гигант, великан, могучан, магыт, могут, вёлетень (Юг), богатырь, человек необычайного роста, а иногда и силы. В волотах сказочных, в богатырях, сила соединяется с ростом и дородством: остатки их народ видит в костях допотопных животных, а в Сибири говорит, что целый народ ВОЛОТОВ заживо ушел в землю» <Даль, 1880>. Хотя само название «волот» отмечено не повсеместно, образ исполина-богатыря — один из самых популярных в крестьянских поверьях и рассказах. В Орловщине «о первобытных людях сохранилось предание, что они были несравненно сильнее, долговечнее и больше ростом, чем теперешние. Отсюда такая приговорка: „Встарь люди были божики, а мы люди тужики, а познейские будут люди пыжики: двенадцать человек соломинку поднимать, так, как прежние люди поднимали такие деревья, что нонешним и ста человекам не поднять"» <Трунов, 1869>. Переславль «имеет предание о каком-то Васе Переславце, на которого если кто взглядывал, то никакая шапка не удерживалась на голове: так этот Вася был высок ростом. В Тульской губернии подобный же богатырь вырывал под засеками столетние дубы с корнем и проч.» < Макаров, 1838>. Архангельские крестьяне полагали, что богатыри — «люди очень рослые и обладающие такой силой, что толпа обыкновенных людей на одного из них ничего не значит» (Еруслан Лазаревич взмахом метлы убивал целые тысячи войска). «Верование в таковых людей поддерживается и распространяется в народе посредством картин суздальской работы, которые можно найти в каждом крестьянском доме подле изображения святых. Случалось видать, во время хождения по крестьянским домам с крестом и святою водою, что к изображению Еруслана Лазаревича, прибитого близ святых икон, поставлена зажженная вос-ковая свеча» <Ефименко, 1877>. В поверьях и преданиях крестьян XX в. качества древних богатырей иногда приписываются современным героям. Так, в повествовании, записанном И. В. Карнауховой на Русском Севере, партизанского командира «зовут по-большевецкому — Мурат». «Этот Мурат в далеких краях родился, да нехорошей силы был. Как станет с товарищами на улицы баловаться, дак кого за руку хватит — тому рука вон, кого за ногу хватит — тому нога вон. Вот его к нам послали: „Пусть ты лучше, говорят, врага бьешь, чем свой народ портишь". И поставили его здесь самым главным полковником. Ну, а он хитер на выдумку, <...> возьмет борону большую, с солдатом летит да другой бороной покроется. Едут да стреляют. А их и не видать и не взять никак. Борона чепляется, дак и через землю пройдет и через пенье. Ну вот, всякому он был научен и такие дела знал, что к ночи и говорить не хочу» <Карнаухова, 1934>.
Вурдалак – покойник-оборотень в славянской мифологии.
Покойник-вурдалак преследует, поедает и губит людей, он сходен с упырем, еретиком, вампиром, волкодлаком. Одна из разновидностей нежити, заложенного покойника. Вурдалак Человек- оборотень обладающий сверхъестественной способностью превращаться так же в диких животных, нередко промышляющий высасыванием крови из своих жертв как вампир.
Тоскующая душа непогребенных костей; "поющая кость" в славянской мифологии. Единственное известное упоминание о вытьянке находим в поверьях Костромского края: жители деревни Китовразово Галичского уезда слышат в Пасхальную ночь, как "воет вытьянка" - "это душа (или дух) непохороненных костей просит похоронить их". В этой же губернии считали, что "кость плачет" и в могилах невинно убитых. Согласно крестьянским поверьям, душа нерогребенного живет возле тела, оберегая его, пока тело не будет предано земле. На тот свет такую душу не пускают. "Тоскующая кость" - одно из оплощений "неупокоенного мертвеца" или его души.
Греза - Нечистая сила; видение, привидение ; мираж. Упоминание о грезе встречается в заонежской быличке. Она повествует о парне, убежденном в том, что девушка, которую не выдают за него замуж, приходит к нему по ночам. Однако девушку эту никто, кроме него, увидеть не может: " Ну мать и пошла по ворожеям. Одна ворожея говорит ей: "Это он в грезу влюбился, в нечистую силу. Возьми девять пачек иголок, да понатыкай от порога ему до кровати, да все иголки крестом зааминь. Она как наколется, подаст голос человеческий, тогда и пропадет".
Да и купила мать девять пачек иголок, да понатыкала от порога до кровати, острым концом вверх. Ночью-то он лежит да поджидает, а мать не спит - слушает. Вдруг, как дверь открылась, ступила та через порог, да как закричит, ступила второй, да как зплачет, завопит ""Ах, ты, говорит, осудник негодный, я тебя все одно сгублю!" И пропала. А на другой день, вдруг, как вдарило что-то в угол, так угол и рассеялся. Выбегли, а там ребенок лежит раздернут, да весь окровавленный. Это греза его об угол и раздернула. Да не настоящий ребенок это, а нечиста сила. Такая быть это была."
Грифон - в славянской мифологии - крылатые чудовища-птицы с львиным туловищем и головой орла, стражи. Грифоны издавна встречаются на славянских украшениях, где они выполняют обережную роль - роль стражей. Это и браслеты и вышивки и украшения дома, ворот. Можно сказать что это одно из любимейших охранных животных славян. Его не смогло истребить даже христианство, и изображения этой чудо птицы можно встретить на церковных вратах Рождественского собора в Суздале 1230-х годов. Но грифоны тут не были простым декоративным элементом, широко распространенным в средневековом искусстве Востока и Европы. Черниговские грифоны X в. были, олицетворением той высшей мировой силы, которая постоянно, ежегодно побеждает мертвящее начало Кощея. Гарнитуры украшений русских знатных женщин известны нам по многочисленным кладам, зарытым преимущественно во время нашествия Батыя в 1237 - 1241 гг. Только некоторые невостребованные владельцами клады могли быть зарыты во время двухдневного разгрома Киева войсками сына Андрея Боголюбского, когда "грабиша за два дни весь град: Подолйе и Гору и монастыри и Софью и Десятиньную ... жены ведомы, быша в плен ... и взяша именьа множество".
Известны и мифы о грифонах. Считается что они охраняют сокровища Рипейских гор. От его крика вянут цветы и жухнет трава, а если есть кто живой то все мертвыми падают. Глаза у грифона с золотым отливом. Голова по размеру напоминала голову волка с огромным устрашающего вида клювом. Крылья со странным вторым суставом, чтобы удобнее было их складывать.
В славянской мифологии все подходы к Ирийскому саду , Алатырской горе и яблоням с золотыми яблоками стерегут грифоны и василиски. Кто эти золотые яблоки попробует - тот получит вечную молодость и власть над Вселенной. Ни пешему, ни конному нет сюда прохода.
Грифон был олицетворением язычества. Можно говорить о том, что этот образ был оттеснен христианством, но он уцелел и сосуществовал с христианской иконографией, сохраняя свой апотропеический характер.
Змей - Горыныч, Горынище, Змиулан, Огненный змей, - в славянской мифологии фантастическое существо, чудовище, соединяющее в себе черты пресмыкающегося, птицы, животного и даже человека.
Змей – один из самых популярных героев сказок, былин, преданий, поверий. Облики его чрезвычайно многообразны: от огромной змеи до фантастического существа, чудовища: «Откуль же взялся змей-Горынище, об двенадцать голов, об двенадцать хоботей» (Смол.); «Птица Усыня – змей о двенадцати головах» [Худяков, 1964]; В заговоре из Симбирской губернии змей Полоз «о трех головах». Число голов у змея различно, но преобладают три, шесть, девять, двенадцать голов.
Царь Змиулан – существо «вровень с лесом»: «Что не дуб стоит, Змиулан сидит, что не ветер шумит, Змиулан говорит» [из заговора] (Ю. Сиб.). В поверьях Саратовской губернии змей – черный, с ведро толщиной, две сажени длиной, с огромной человеческой головой. Он сидит на свернутом хвосте, говорит человеческим языком, но непонятно. На лубочных картинках у змея когтистые лапы и длинный хвост. Иногда (особенно в сказках и былинах) змей имеет облик чудовища-всадника: «Я ведь видел-то сегодня чудо чудное, / Чудо чудное сегодня, диво дивное: / Еще ездит по чисту полю змеище все Тугарище» [из былины] (Беломор.), У змея есть владения (царство), жилище, порою есть даже жена и дети. По мнению ряда исследователей, змей (в сказках) – один из возможных обликов бабы-яги, лешего, вихря и даже Волоса-Велеса. Баба-яга и ее дочери часто змееподобны: «Полет змея иногда напоминает полет яги. «Поднималась сильная – буря, гром гремит, земля дрожит, дремучий лес долу преклоняется: летит трехглавый змей»« [Пропп, 1986]; в некоторых сказках действует человек-змей – «сам с ноготь, голова с локоть, усы по земле тащатся, крылья на версту лежат» [Успенский, 1982]. В апокрифах и житиях змеями обычно оборачиваются бесы, черти, Дьявол; в поверьях – бесы, покойники, черти. Влияния, сформировавшие образ змея, многообразны, но это персонаж народный, фольклорный (хотя и вобравший черты «книжных» змеев, прежде всего библейского).
Представления о змее, существующие с очень отдаленных времен, формировались, видимо, разными путями. Змей, змея – : имеющийся почти во всех мифологиях символ, «связываемый с плодородием, землей, женской производящей силой, водой, дождем, с одной стороны, и домашним очагом, огнем (особенно небесным), а также мужским оплодотворяющим началом – с другой» [Иванов, 1980]. В.Я. Пропп видел в образе змея воплощение представлений о предке, пращуре; принимая по смерти змеиный, птичий или «смешанный» (птица-змея) облик, предок-пращур становится владыкой иного царства, посещает, похищает и испытывает живых людей [Пропп, 1986].
Змей – существо одновременно подземное (горное), водное (подводное) и огненное, воздушное (летающее). Связанный со всеми стихиями мира, змей наделен универсальной властью и силой. В заговоре из Смоленской губернии Змей-Гарадей «кует (сковывает, утихомиривает) морскую глубину, небесную вышину, крайний зуб, хребетную кость». Однако чаще всего в облике змея предстают стихийные, разрушительные силы. В сказках, былинах и преданиях змей – противник богатыря, охранитель границ, похищающий царевен, опустошающий землю. В преданиях многих губерний России основанию тех или иных городов, сел предшествует борьба со змеем, порою изменяющая ландшафт: по рассказам из Саратовской губернии, змей-полоз, пожиравший коров, овец, лошадей и убитый сотником, жил в окрестностях города Вольска до его основания. Основывая город Змеев (Томской губернии), пришлось убить много змей (о чем напоминает название города). Полоз-змей, живший в той местности, где возник Змеев, оставил за собой выжженную огнем полосу и переселился в Змееву Гору; он обитает теперь в пещере, на берегу Иртыша. «Деятельности» змеев приписывается образование ущелий, гор (Змеевы горы, Змеиные урочища), а также курганов. По поверьям Смоленской губернии, на месте убитого змея (которого смогли засыпать, лишь возя землю на петухе) возник курган Змей. В бытующих поверьях русских крестьян XIX-XX вв. преобладают образы змея – огромной змеи (полоза) и змея огненного. Огромный змей (полоз, царь Змиулан) – старший над змеями, а по некоторым поверьям, именно от него произошли змеи. Так, в Олонецком крае считали, что змеи появились из останков многоглавого змея, который чуть не съел царевну Олисафью Огапитьевну: Олисафья зажгла змея, а пепел «по чистому полю развеяла». От пепла зародились змеи. В заговорах огромные змеи чаще всего обитают у моря, в лесной чащобе: это, в сущности, лесные и водяные «хозяева», цари. В популярном в XIX-XX вв. сюжете о крестьянине, который нечаянно провалился в подземную пещеру и зимовал там вместе со змеями, их повелитель – огромная змея. Рассказы о старшем над змеями «лесном змее» записаны в Саратовской, Олонецкой губерниях. Змей в таких повествованиях чаще всего имеет облик очень больших размеров змеи. Змей – обитатель и «хозяин» подземного царства, хранитель сокровищ, кладов. «Змей, обреченный зимовать в темной норке, в то же время не может жить без свету, и если он остается в норе, то только потому, что у него там много золота и драгоценных камней» (Олон.). В Саратовской губернии рассказывали, что змея полоза (с головой «не то человечьей, не то лошадиной») можно встретить у дороги, где он «человечьим голосом просит поцеловать его, а коли противно, то прикрыть, причем объясняют, что это нечистый или проклятый и ежели исполнить его желание, то он даст клад». Рассказы о Полозе, змеином царе, след которого указывает на местонахождение сокровищ, были популярны среди кладоискателей, горнодобытчиков. «Ползун змей Полоз» упоминается в заговорах «при отыскании кладов». В облике змея нередко предстает и обитающий под землей, в лесах предок, пращур, существо вещее, наделенное властью не только над сокровищами, но и над судьбой человека. В рассказе из Олонецкой губернии, чтобы изменить свою судьбу, крестьянин должен «перекусить» старшего лесного змея, вызванного из чащи странником-колдуном. В поверьях русских крестьян XIX-XX вв. ближе к людям и чаще благоволит им змея; огромный змей-человек лишь иногда доброжелателен к людям, помогает им; змей-чудовище, огненный змей почти всегда враждебны человеку. М.Д. Чулков писал, что в верованиях XVIII в. огненные змеи – это «дьяволы, которые летают и искушают женщин» [Чулков, 1786]. Широко был распространен мотив: огненный змей (именуемый на Ярославщине огненным ужом) прилетает к девушкам и женщинам. «Рассыпавшись искрами» над трубой, он (через трубу) появляется в избе в облике красивого парня или знакомого мужа хозяйки дома (Волог., Яросл., Влад., Ряз., Тульск., Курск., Вятск.). Такой змей на Смоленщине и Рязанщине именуется любак; на Орловщине – волокита, а в Тамбовской губернии – любостай. По поверьям Ярославщины, Владимирщины, налет – нечистая сила в виде огненной метлы аршин в шесть – посещает людей, тоскующих по покойнику. Часто змея привлекает чрезмерное горе вдов, солдаток; навещая их, он превращается в отсутствующих и умерших мужей. Змей «летит с неба, освещая путь в виде падающей звезды или ракеты, когда же достигает двери тоскующей вдовы, то рассыпается огненными искрами и, преображаясь в любимого человека, входит в дом. От змея женщины могут иметь детей, отличающихся от обыкновенных хвостом; такие дети, однако, умирают» (Ряз.). В Симбирской губернии рассказывали, что в селе Никольском от змея родился черный сын, с копытами, с глазами без век, навыкат Обычно крестьяне считали, что облик огненного змея принимает нечистый, бес, черт. В Ярославской губернии змея так и называли: «огненный бес». Однако образ огненного змея «старше» и сложнее образа черта. В представлениях об огненном змее отразились понятия об оживотворенных небесных, «огненных» явлениях (о «живых» падающих звездах, метеоритах) и о покойнике – «хозяине» подземного (возможно, и небесного, точнее – иного) царства, который посещает живущих на земле людей. На Орловщине верили, что кометы являются от Дьявола – это змеи или нечистые. Метеориты крестьяне иногда прямо именовали змеями (Арх., Дон, Костр.). «Небольшие метеоры, или падающие звезды, простой народ почитает нечистыми духами» [Авдеева, 1842]. На Псковщине змеем называли одну из звезд Большой Медведицы. По народному поверью, эта звезда ходит только в некоторых местах, и где она останавливается в Иванов день, в том месте люди будут счастливы. Падение звезд было и знаком смерти: по общераспространенным представлениям, у каждого человека на небе есть «двойник-звезда» («душа-звезда»), падающая при его кончине. Однако огненный змей-метеорит в крестьянских поверьях обычно опасное существо, недобрая душа. В повествовании из Симбирской губернии змеем летает злая мать-покойница, ведьма, которая старается погубить дочку. В Тверской губернии считали, что падение звезд – свержение черта с неба. Увидев падающую звезду, три раза приговаривали: «аминь». Являющийся женщинам огненный змей иногда до мелочей повторяет облик их близких. В рассказе, записанном в Поволжье, он появляется у вдовы в образе мужа, «с ружьем и зайцем в руках». Вдова очень рада, они живут вместе, и лишь по некоторым признакам («муж» слишком быстро, «так, что не углядишь», крестился, вместо «Богородица» читал «Чудородица» и т.п.) вдова догадалась о том, что перед ней нечистый. Она попросила у попа охранительную молитву, и змей перестал летать. Прикидывающийся красивым парнем или мужем змей, как правило, губит женщин: они начинают сохнуть, чахнуть (змей как бы «высасывает» из них силы, а иногда даже поедает их самих) (Сарат.). Избавиться от змея помогал разложенный по избе чертополох, дверсливый (рассыпающийся) камень, окропление дома святой водой, снег, собранный на Крещение (19 января), молитвы, заговоры, например «от огненного змея, летающего к женщине, которая по нем тоскует»: втыкают в порог и во все щели траву мордвинник (чертополох) и говорят: «Как во граде Лукорье летел змей по поморью, града царица им прельщалася, от тоски по царе убивалася, с ним, со змеем, сопрягалася, белизна ее умалялася, сердце тосковалося, одному утешению предавалася – как змей прилетит, так ее и обольстит. Тебя, змей, не боюся, Господу Богу поклонюся, преподобной Марии Египетской уподоблюся, во узилища заключуся. Как мертвому из земли не вставать, так и тебе ко мне не летать, утробы моей не распаляти, а сердцу моему не тосковати. Заговором я заговариваюсь, железным замком запираюся, каменным тыном огораживаюсь, водой ключевой прохлаждаюся, пеленой Божией Матери покрываюся; аминь» (Симб.). Огненный змей представлялся, по-видимому, существом вещим: по поверьям Самарского края, остановить змея можно было, сказав: «Тпру!» После этого змей открывал человеку тайны будущего. Отпуская змея, было необходимо разорвать на себе рубашку вниз от ворота (иначе змей не улетал и губил решившегося остановить его человека). Согласно поверьям, змеи посещают и бедствующих вдов, старушек. Они носят им молоко, деньги (деньги змея, однако, часто оборачиваются черепками). Иногда такого змея, как и домашнего ужа, поят молоком. Во Владимирской губернии верили, что змеи прилетают не только к женщинам, но и сосут коров. Такой змей мог служить хозяйке-ведьме, выдаивая и принося ей молоко чужих коров. Соединяющий в себе змею и петуха змей в таких верованиях напоминает дворовую змею (змею-петуха Псковской губернии), радетельницу домашнего достатка. На Вологодчине такой змей и называется почти как домовой, дворовой – большачонок. Тем не менее огненный змей в большинстве поверий как бы отрицательная ипостась домового, дворового духа: он приносит в дом богатство, но богатство это непрочно, опасно (Курск., Волог.): «Если мужик хочет разбогатеть, он должен добыть яйцо от петуха и носить его шесть недель слева под мышкой, после чего из яйца вылупится змей. Тут на ночь надо лечь в нежилой избе, где нет икон, например в бане. Во сне черт уступает змея на определенный срок, на известных условиях. Огненный змей носит мужику деньги – они больше идут на пьянство... Когда приходит срок, можно еще спастись, перерезав «змию» жилу под шеей. И мужик, и змий, зная это, борются изо всех сил, но редко человек одолевает змея. Чаще же он погибает, пронзенный насквозь адским пламенем змея» (Волог.). Есть такие люди, которые продают душу нечистому. При жизни нечистый дух должен помогать такому человеку и слушаться его... В одной деревне, близ города Весьегонска, жил суровый мужик. Многие часто видели, как к нему в избу, через трубу, влетал Дьявол в виде огненного змея. Для бесед со змеем мужик уходил в другую избу, где и запирался. Всего было много у этого мужика, а все он был почему-то недоволен. Наконец приходит к нему смерть. Мужик созывает свою семью и строго-настрого наказывает, чтобы в ту избу никто не смел входить к нему, когда он закричит. Мужик заперся в другой избе, а домашние ждут. Вдруг как закричит! Все побежали в другую избу, а там хозяин лежит мертвый: глаза выворочены, язык вырван и брошен. После смерти этот колдун не один раз являлся ночью церковному сторожу, пока не догадались вбить в могилу осиновый кол» (Новг.). Русские былины повествуют, что живет крылатый семиглавый дракон Горыныч на Сорочинских горах в глубокой пещере. Хранит он там разные сокровища и похищенных девиц, за которыми летает на Святую Русь. Не раз сходились в битвах с Горынычем богатыри, сам Добрыня встречался с ним не раз. Однажды — когда повадился дракон прилетать в светлицу к некоей Марине Игнатьевне — Вынимал Добрыня саблю вострую, Воздымал выше буйной головы своей: «А не хочешь ли, я Змей Горыныча Изрублю на части пирожные, Разбросаю во чистом во поле?» А и тут семиглав Змей Горыныч, Да и хвост поджав, да и вон побежал... И, бегучи, он, Горыныч, заклинается: «Не дай Бог мне бывать вновь к Марине в дом!» Но не утихомирился дракон и после пережитого страха. Похитил он племянницу князя Владимира Забаву Путятичну, а потом и тетку самого Добрыни — Марию Дивовну. Тут уж борьба пошла не на живот, а на смерть. Тучи нет — а только дождь дождит, Дождя нет — искры сыплются: Летит Змеище Горыныще. А как бросился Змей Горыныч, Чуть его, Добрыню, огнем не спалил... Но богатырь опять осилил дракона и на этот раз убил его. Много вытекло крови драконьей, трое суток стоял в ней Добрыня, не знал, как выбраться. На четвертый день Услышал Добрыня голос с небес: «Ты бей копьем о сыру землю, Сам копью приговаривай: „Расступиська, матушка-сыра земля! Пожрика всю кровь змеиную!"» И ушла в землю драконья кровь. С тех пор на Руси жить стало легче. Все это рассказывают о семиглавом змее былины. А в сказках Горыныч умеет еще и оборачиваться кем захочет: то добрым молодцем, то камнем, а то и веником. Сражается со сказочным Горынычем Иван-царевич, а если не он, то Иван купеческий сын или Иван крестьянский сын — и, конечно, в конце концов побеждают коварную нечисть.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 15
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума